Второй раз не воскреснешь - Страница 61

Начинаются торги в половину одиннадцатого утра. Заканчиваются ровно через час, в половине двенадцатого. Курс доллара по отношению к рублю, который установится в момент закрытия торгов, объявляется официальным курсом Центробанка России на будущий день. Исходя из него, весь следующий день производятся все официальные расчеты. Ну, а расчеты не слишком официальные, происходящие в валютных обменках, ориентируются на биржевой курс сразу же после окончания торгов. Приметливые москвичи замечают, что порой уже без двадцати двенадцать охранники в валютках начинают снимать старые цифры купли-продажи и выставлять новые.

В тот день, понедельник, 25 октября, ничто не предвещало неожиданностей. Ровно в половине десятого утра закончилось депонирование. Банки заранее, не позже, чем за час до начала торгов, перевели на счет биржи ту сумму, что они хотели бы сегодня продать (или купить). Это, правда, не означало, что банк непременно продаст или купит ее. Купля-продажа может и не состояться – если курс покажется дилеру банка невыгодным, а обстоятельства или воля клиента позволят ему подождать денек-другой. Но правила оставались правилами: деньги эти банки должны перевести на счет ММВБ не позднее чем за час до торгов. Такой подход ограничивал банки в размахе их спекуляций.

Сколько всего валюты и рублей задепонировано перед торгами – то есть может быть продано или куплено – является тайной для дилеров. Но эту цифру знает руководство биржи и Центрального банка России.

К торгам на тот день банки задепонировали около двухсот пятидесяти миллионов долларов. Это было несколько больше, чем в обычные дни, когда продается (и, соответственно, покупается) примерно сто пятьдесят – сто семьдесят миллионов долларов. Однако не настолько больше, чтобы Центральный банк России, обычно пристально следящий за поведением игроков на бирже, насторожился.

Около пятнадцати минут одиннадцатого Иван Коломийцев, представляющий «Русский национальный кредит», занял свое место за торговым терминалом. Поздоровался с соседями справа и слева. Особой дружбы между валютными дилерами не было. Согласно корпоративной этике, ее не могло быть в принципе. Ведь работали они на разные банки, преследовали совсем разные, порой диаметрально противоположные интересы, и выигрыш на торгах одного запросто мог обернуться поражением другого. Какая уж тут дружба…

В большинстве своем валютные дилеры были молодыми людьми, лет двадцати пяти – тридцати. Тщательно отутюженные, в свежих сорочках и галстучках, они выглядели слегка высокомерными: этакая каста жрецов золотого тельца. Однако встречались в зале и более пожилые лица, и даже женщины. Те, кто постарше, как правило, не были постоянными торговцами на бирже. То были фирмачи, что желали поучаствовать в купле валюты вместе с дилерами своего банка. Они полагали (с основанием или же совершенно безосновательно), что дилеры поменяют их деньги по более выгодному курсу, если они будут стоять у тех над душой.

К половине одиннадцатого, к началу торгов, из семидесяти столов в биржевом зале было занято около пятидесяти. Но это отнюдь не означало, что эти полсотни человек – самые крутые игроки, которые, собственно, и будут вершить сегодня судьбу Его величества валютного курса. Вовсе нет! Напротив: здесь, в зале, собрались представители не самых крупных и далеко не самых влиятельных банков. Самые крупные и самые влиятельные сидели сейчас, ожидая начала торгов, за компьютерами в собственных офисах. От этого зала они были отделены порой сотнями метров, а иногда и десятками километров. Однако по оптико-волоконным кабелям их компьютеры были вместе с компьютерами дилеров в зале связаны в единую сеть (сокращенно она называлась СЭЛТ, или система электронно-лотовых торгов). И все они: и те, кто находился в зале, и те, кто сидел за так называемыми «удаленными терминалами», были равноправными игроками на рынке валюты. Так что сколько конкретно человек собралось сегодня торговать, не видел никто. Но общее их количество было, пожалуй, раз в десять больше, чем присутствовало в зале, – человек триста, а может, пятьсот.

Ирония судьбы! Когда-то биржи начинались (в пятнадцатом-шестнадцатом веке) в тех местах, где собирались торговцы: в кофейнях Лондона, тавернах Генуи… Чем больше продавцов и покупателей сходились в одно время в одном месте – тем выше была, говоря языком экономистов, концентрация спроса и предложения, и тем справедливей оказывалась цена на чай или лес, пеньку или пряности… Всегда биржи были собраниями продавцов и покупателей. Теперь же, с развитием компьютерных сетей, стало вовсе необязательным, чтобы продавцы и покупатели физически присутствовали в одном месте. Даже в России, с ее неразвитостью компьютерных сетей, валютой тоже торговать стало возможно, не выходя из собственного офиса. Или даже из дома. Достаточно было протянуть оптико-волоконную линию и поставить удаленный терминал.

Правда, удовольствие иметь удаленный терминал – не из дешевых. Только одно его обслуживание обходилось примерно в пятнадцать тысяч долларов ежегодно – не считая затрат на прокладку оптико-волоконной линии. Так что банки средней руки предпочитали оплачивать своим сотрудникам проездные, чтобы те ездили на торги на биржу. К тому же системы связи время от времени сбоили, и на ММВБ приходилось тащиться даже тем, у кого в офисе был удаленный терминал.

До торгов оставалось пять минут. В высокие окна зала нещадно дуло. Огромные мониторы под потолком непрерывно передавали сводку новостей с лент ведущих информационных агентств: Интерфакс, Рейтер и Росбизнесконсалтинг. Иван бегло глянул на экраны. Опять ничего нового… Закончена регистрация политических партий перед выборами в Думу… Вялые перестрелки на Кавказе… Отдых премьер-министра в Сочи… Новая статья в «Санди таймс мэгэзин» о коррупции в России… Разве что про мамонта серьезные информагентства не известили, зато прошла информация, что председатель Международного валютного фонда в очередной раз заявил: фонд будет предоставлять России обещанные кредиты… Словом, ничего такого, что на сегодняшних торгах могло бы серьезно повлиять на поведение курса, в России и мире не случилось.